Есть отели, где ты будто входишь в живую легенду — и сердце на мгновение замирает, чтобы уловить её дыхание, чтобы услышать песню, которую поет это пространство.

Keryas в самом сердце Исфахана — именно такое место. Здесь время скользит по изразцам, как солнечный свет по древним минаретам.

“Это дом Низам-уль-Ислама, — говорит мне управляющая Махта АмуАли с нежной гордостью. — Дом построен почти 180 лет назад, в эпоху каджаров, и принадлежал имаму этой мечети”.
Сквозь витиеватую резьбу на деревянных дверях, сквозь узоры тайной каллиграфии на мозаиках, чувствуется: здесь жили не просто люди — здесь жила молитва.

Keryas соседствует с мечетью имама — буквально в двух шагах. Так близко, что, по словам хозяев, “человек мог выходить из дома и идти прямо к Аллаху — и возвращаться в тишину своего внутреннего сада”.

Кериас – это архитектурный термин.

На мосту Хаджу в Исфахане было место для шаха, где он стоял и смотрел на реку.
Мы взяли это слово как символ — Keryas значит «место созерцания».

Это не просто отель. Это место, где можно замедлиться и увидеть мир глазами поэта.

Каждый из 15 номеров — это посвящение птице из великой суфийской поэмы “Язык птиц” Аттара.
Номера названы именами разных птиц. Я, например, жила в номере Феникс.

“Птицы в иранской культуре – яркий и многогранный символ. Павлин, например, или симург — мифическая птица, несущая мудрость и огонь”— делится Махта с улыбкой.

Комнаты окрашены в изумрудный, бирюзовый, шафрановый, цвета нефрита и закатного неба. “Каждая сторона отеля — свой цвет. Свой смысл. Свой путь”. Цвет здесь проявлен только в стенах — он в текстиле, в ручной плитке, в рисунках ковров. Как сказка, спетая через форму. На стенах в номерах также много «фарзанех» — изображений цветов и птиц — также традиционное для иранской культуры.

А еще в Кериас находится одно из лучших кафе города. И его любят не только за кухню, но и за атмсоферу. Сюда приходят и местные жители, и гости.

Кафе Keryas — это место, где соцветие специй встречается с домашней теплотой.

Здесь проходят вечера, посвящённые празднику Новруз, музыкальные события. При мне тут праздновали свадьбу и снимали видео-ролик школы хангов. Музыка здесь звучит не как фон, а как продолжение дыхания самого дома.

Keryas, кстати, — это выбор не только путешественников, но и тех, кто знает, что значит доверие.
“У нас постоянно останавливаются дипломаты. Например, у нас есть письмо-рекомендация от посла Швейцарии. Потому что мы — надёжное, спокойное, душевное пространство в Иране”.

В отеле работают около 50 человек, и, как подчёркивает управляющая, все они с образованием в сфере туризма, свободно говорят на английском, арабском, китайском.

“Многие иранцы, приезжая сюда, — делится она, — плачут. Им кажется, что они вернулись в дом бабушки. Вспоминают двор детства, ароматы, цвет керамики. У каждого — своя история. Но у всех — общее чувство: я дома”.

За что выбирают Keryas?

Точно не за пятизвёздочный лоск, а за глубокую, тихую роскошь аутентичности.
За ощущением, что мир замедляется, чтобы ты мог почувствовать вкус шафрана и силу птицы, расправляющей крылья в тебе самом.

“Мы не просто отель. Мы – история. Люди приезжают сюда, чтобы вспомнить, кто они…” — говорит мне Махта на прощание.

И это правда. Keryas не оставляет равнодушным.

Он вплетается в тебя, как любимая строка из давно прочитанной поэмы.
И ты знаешь — обязательно вернёшься.
Как перелетная птица всегда возвращается домой.

А я же уже давно чувствую себя в Исфахане как дома. При этом  продолжаю его исследовать –
прогуливаюсь по армянскому кварталу Новая Джульфа, который был основан в 1606 году, когда шах Аббас I переселил в Иран 300 тысяч армян из Восточной Армении. Большая их часть была из Джульфы — города на берегу реки Аракс, руины которого остались на территории современного Азербайджана.

Джульфа была основана легендарным армянским царём Тиграном Ервандяном. Расцвет города пришёлся на XVI век. В 1987-м году здесь начались разрушения армянского наследия, в том числе крупнейшего в мире средневекового кладбища армянских хачкаров (крест-камней), включеного в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО. Кладбище было полностью разрушено в 2005-м по приказу властей Азербайджана.

Шах Аббас же, будучи хорошо знакомым с навыками и умениями армян, переселив их в свою столицу, имел целью ускорить развитие центра возрождавшейся империи. Для армян была выделена территория на правом берегу реки Заянде-руд, через которую перекинута одна из главных исфаханских достопримечательностей — Си-о-се поль — мост «33 пролета», создателем которого также был армянин. Согласно преданию, когда шаху Аббасу сообщили о том, что армяне начали вырубать деревья на новом месте жительства, он обрадовался, и воскликнул: «Значит, они собираются строить дома!».

Новая Джульфа была и остается религиозным центром армян Ирана и Индии. Именно здесь, в храме Сурб Аменапркич (Святого Всеспасителя) восседает глава Исфаханской епархии. Сейчас эту должность занимает епископ Тер-Сипан Кечечеан, который осуществляет управление всеми армянскими общинами юга страны и является ключевой фигурой, связывающий армянское население с правительством Исламской республики. Всего на территории Ирана исторически сложились три епархии — с центрами в Тебризе, Тегеране и Исфахане. Кстати, его речью на закрытии нашего туристического слета в торговой палате Исфахана, я была очень вдохновлена. Он говорил, что любовь объединяет.

Храм Святого Всеспасителя или Ванкский собор — самая известная армянская церковь на территории Ирана. Храм имеет статус памятника национального наследия Ирана, и уже готовится его включение в список объектов мирового культурного наследия ЮНЕСКО.

В Новой Джульфе есть и музей армянской истории, и уютные кафе с традиционной выпечкой гатой и, конечно, кофе, который так любят армяне;

А еще восхищаюсь тем, как Исфахан готовится к Новрузу – иранскому новому году.
И в следующий раз я обязательно приеду сюда праздновать этот день вместе с иранцами.
Теперь эта страна и этот город – еще один мой ДОМ на этой планете.